Skip to main content

Повестка для Байдена: восстановить роль Америки в утверждении прав человека

Мальчик на протесте в Атланте, штат Джорджия, 31 мая 2020 года.

© 2020 Elijah Nouvelage/Getty Images

После четырех лет, пока хозяином Белого дома оставался президент, который безразлично, а порой и враждебно, относился к правам человека, избрание Джо Байдена в ноябре 2020 г., вне всяких сомнений, открывает окно возможностей для коренных перемен.

Президентство Дональда Трампа было катастрофой для прав человека. В собственной стране он открыто попирал юридические обязательства, позволяющие искать убежища людям с вескими основаниями опасаться за свою жизнь, разлучал детей-мигрантов с родителями, поддерживал культ белого человека, пытался подорвать демократический процесс и культивировал ненависть к расовым и религиозным меньшинствам. Он закрывал глаза на системную проблему расизма в охране правопорядка, отменял правовые гарантии для ЛГБТ людей, отбрасывал экологические обязательства по обеспечению населения чистым воздухом и водой и пытался подорвать право на здоровье, особенно в том, что касается сексуального и репродуктивного здоровья и здоровья пожилых людей. За рубежом он раз за разом заводил дружбу с лояльными автократами, жертвуя интересами угнетенных граждан соответствующих стран, продвигал оружейные поставки режимам, замешанным в военных преступлениях, и нелестно отзывался либо вообще выходил из ключевых международных инициатив, направленных на защиту прав человека, утверждение международного правосудия, охрану здоровья населения и борьбу с изменением климата.

Этот разрушительный подход ослаблял заявления американского правительства даже в тех случаях, когда оно возвышало свой голос против произвола. Осуждение Венесуэлы, Кубы или Ирана смотрелось не слишком убедительно на фоне  комплиментов в адрес России, Египта, Саудовской Аравии или Израиля. Поддержка свободы религии за рубежом контрастировала с исламофобской политикой в самих США. И хотя администрация Трампа ввела адресные санкции и другие меры в отношении китайского государства и корпораций в связи с их причастностью к нарушениям прав человека, ее собственная небезупречная практика в этой области, явное присутствие в критике в адрес Пекина дополнительных мотивов и попытки Трампа выставить Китай козлом отпущения за его собственные провалы в борьбе с пандемией вызывали большие сомнения в принципиальности санкционных решений и осложняли взаимодействие с союзниками.

При этом было бы наивно рассматривать президентство Байдена как панацею. В последние десятилетия появление в Белом доме нового хозяина неизменно сопровождалось широкими разворотами в американской политике в области прав человека. Первым «звонком» стала глобальная «война с терроризмом» Буша-младшего, которая принесла с собой систематические пытки и Гуантанамо, где подозреваемых можно было сколь угодно долго содержать без обвинения. Барак Обама во многом отказался от этого сомнительного наследия, но и при нем сохранялись и даже расширялись такие его элементы, как незаконные удары с использованием беспилотников, интрузивная слежка и продажи оружия нерукопожатным автократам. Постоянная смена политического вектора как во внутренней, так и во внешней политике, стала для Вашингтона привычным явлением.

Понятно, что мировые лидеры, которые привержены делу защите прав человека, задаются вопросом, могут ли они рассчитывать на США. И даже если Байдену удастся заметно подправить американский имидж в этой области, глубокий политический раскол в самих США будет означать, что никто не гарантирован от появления в Белом доме очередного «Трампа» через четыре или восемь лет.

Как бы то ни было, проблема стоит, и ее необходимо решать, а не опускать руки в отчаянии. Когда администрация Трампа во многом забросила защиту прав человека за рубежом, на место Америки встали другие государства. Они не только не сдались, но и укрепили рубежи обороны. Поэтому все попытки подорвать глобальную систему прав человека со стороны таких влиятельных акторов, как Китай, Россия и Египет, встречали отпор со стороны целого ряда глобальных коалиций. Такие коалиции объединяли не только множество стран Запада, но и несколько латиноамериканских демократий и растущее число стран с мусульманским большинством.

С приходом Байдена американская администрация должна взять курс на то, чтобы присоединиться к этим коллективным усилиям, не пытаясь их подменять. Лидерство Америки все еще может иметь важное значение, но оно уже не должно заменять или затенять инициативу, проявляемую многими другими государствами. Последние четыре года показали, что Вашингтон – это важный, но не незаменимый участник широкого пула защитников прав и свобод. Цель внешней политики Байдена должна заключаться в том, чтобы проявить лидерство в этом пуле – причем не впереди и не позади, а именно совместно с общей группой правительств, отстаивающих права и свободы человека и гражданина.

В интересах самих американцев и в интересах максимально эффективного продвижения прав человека во всем мире Байдену следовало бы начать с утверждения приверженности Белого дома обеспечению прав и свобод в собственной стране. Как и в случае с внешней политикой, эта приверженность претерпевает значительные флуктуации от выборов к выборам. К наиболее наглядным примерам таких колебаний относятся вопросы репродуктивных прав, права ЛГБТ людей, права ищущих убежища и иммигрантов, избирательные права, расовое и экономическое неравенство, право на здоровье и комплекс прав, связанных с изменением климата. Вызов, который стоит перед Байденом, заключается не просто в том, чтобы исправить ущерб, нанесенный его предшественником, но и в том, чтобы сделать причинение подобного ущерба более затруднительным для будущих президентов.

Одним из вариантов были бы законодательные гарантии, тем более что полученное демократами хрупкое большинство в Конгрессе создает для этого определенные предпосылки. Идеальным решением могла бы стать ратификация ключевых международных договоров о правах человека, к которой Белый дом уже много лет относится как к вопросу глубоко второстепенному, однако получить необходимые для этого две трети голосов в Сенате будет непросто. В любом случае, Байден должен дать ход расследованию в отношении Трампа, чтобы показать, что никто, даже президент, не может ставить себя выше закона. Повторять логику Обамы, закрывшего глаза на ситуацию с пытками при Буше-младшем по принципу «будем смотреть в будущее, а не в прошлое», было бы неуместным. Подобно многим своим предшественникам, Байден может на какое-то время подправить ситуацию президентскими исполнительными решениями, но, как и в прошлом, такие решения могут быть с легкостью отменены любым следующим президентом, для которого права человека будут не столь важны.

Задача-максимум для Байдена должна состоять в том, чтобы изменить подход к правам человека более кардинальным образом – как во внутренней, так и во внешней политике. Простое возвращение к курсу Обамы – своеобразный «третий срок» - было бы недостаточным. Толчком к переформатированию могли бы послужить массовые выступления за межрасовую справедливость, захлестнувшие США в 2020 г., и пандемия Covid-19, которая тяжелым бременем легла на страну.

Образцом для подражания для Байдена мог бы стать Джимми Картер, впервые сделавший права человека одним из направлений американской внешней политики. Тогда это казалось радикальным шагом, но в итоге стало трендом многих десятилетий. После Картера каждый американский президент шел на те или иные компромиссы – как, впрочем, и сам Картер, – но никто из них не мог позволить себе полностью отказаться от правозащитной повестки.

Перед Байденом стоит задача найти такие политические и практические решения, которые обеспечили бы правам человека более значимое место в действиях правительства США таким образом, чтобы это более-менее не зависело от разворотов политического курса, ставших визитной карточкой американского политического ландшафта. Решение этой задачи потребует переформатирования общественного мнения через более регулярное озвучивание правозащитной повестки внутри страны при декларировании принципов прав человека как основы внешней политики США и последующем следовании им даже тогда, когда это оказывается непросто.

«Глобализация» дела защиты прав человека

США никогда не отличались последовательностью в вопросах прав человека, но это не отменяет их потенциала поддержки. То обстоятельство, что администрация Трампа в целом отказалась от продвижения этой повестки, вызывало разочарование, но, с другой стороны, сыграло мобилизующую роль: многие мировые лидеры осознали, что вопрос защиты прав человека слишком важен, чтобы отказываться от него только потому, что американский президент не занимается его продвижением. Целый ряд правительств, кто-то – впервые, чаще всего в коалиционном формате, раз за разом стали выходить с решительными и зачастую эффективными инициативами в защиту прав и свобод. Увеличение числа участников сделало ситуацию более устойчивой и менее зависимой от конъюнктуры в Вашингтоне.

Показательным в этом отношении является история Латинской Америки. Традиционно правительства в этом регионе редко выступали с критикой ситуации с правами человека в соседних государствах. В этом они отчасти следовали примеру Вашингтона, который в большинстве случаев также хранил молчание. Однако требовавший разрешения клубок венесуэльских проблем при Николасе Мадуро, в котором переплелись репрессии, коррупция и разруха в экономике, подтолкнул 11 латиноамериканских демократий в союзе с Канадой к объединению в 2017 г. в «группу Лимы». Это было беспрецедентным шагом. Венесуэльский лидер, возможно, был бы только рад, если бы его главным критиком выступил Трамп: это позволило бы его правительству списывать все на «империалистов-янки». Но проблема в том, что «группа Лимы» действовала независимо от Вашингтона и не скрывала, что речь идет о принципах, а не о политике.

Давление на Мадуро со стороны «группы Лимы» стало нарастать. Она убедила Совет ООН по правам человека (СПЧ ООН) начать официальное расследование репрессий его режима. Шесть участников группы обратились к прокурору Международного уголовного суда с запросом о расследовании преступлений против человечности в Венесуэле, что стало первым таким запросом в отношении государства со стороны соседних стран. Репрессивный режим Мадуро все еще держится, но теперь он находится в намного большей изоляции, чем это было бы, если бы американская администрация традиционно продолжила играть первую скрипку в вопросе о правах человека в этой стране. Некоторые участники «группы Лимы» затем обратили внимание и на Никарагуа, убедив СПЧ ООН поручить верховному комиссару по правам человека представить доклад о репрессиях при президенте Даниэле Ортеге.

Еще один яркий пример выхода защиты прав человека на глобальный уровень – это Организация исламского сотрудничества (ОИС), объединяющая 56 государств с преимущественно мусульманским населением. В прошлом она редко использовала трибуну ООН для осуждения нарушений прав человека, если только речь не шла об Израиле, однако ситуация стала меняться после того, как военные в Мьянме развязали в 2017 г. кампанию убийств, изнасилований и поджогов против мусульман-рохинья, вызывав массовый исход в соседнюю Бангладеш 730 тыс. человек.

В 2018 г. ОИС вместе с Евросоюзом выступила в СПЧ ООН за создание независимого механизма по расследованию событий в Мьянме с целью сбора фактов для возможного уголовного преследования. В 2019 г. Гамбия, которая входит в ОИС, обратилась в Международный суд ООН с заявлением о нарушении Мьямной Конвенции о предупреждении преступления геноцида в связи с действиями против мусульман-рохинья, что стало первым обращением такого рода со стороны третьего государства. В качестве временной защитной меры суд предписал правительству Мьянмы обеспечить защиту оставшимся в штате Ракхайн 600 тысячам рохинья. Параллельно прокурор Международного уголовного суда ведет расследование причастности мьянманских должностных лиц к массовым жестокостям в отношении мусульман-рохинья в период их вытеснения на территорию Бангладеш.

Часть глобальных усилий по защите прав человека реализовывалась преимущественно вне рамок международных институтов. Наиболее крупной с точки зрения потенциально спасенных жизней была инициатива по сирийской провинции Идлиб, где три миллиона гражданских лиц, из которых добрую половину составляли вынужденные переселенцы из других частей страны, страдали от постоянных ударов российской и сирийской авиации. Нередко такие удары наносились по больницам, школам, рынкам и жилой застройке. Правительства Германии, Франции и Турции (последнее – несмотря на ужесточение репрессий в собственной стране при Реджепе Тайипе Эрдогане) совместными усилиями вынудили российского президента Владимира Путина пойти на прекращение огня, которое было объявлено в марте 2020 г. и в целом сохранялось впоследствии.

В ситуации, когда Россия и Китай блокировали передачу Советом Безопасности ООН сирийского досье Международному уголовному суду, другие государства стали действовать самостоятельно. В декабре 2016 г. Лихтенштейн и Катар в обход СБ инициировали создание Генеральной Ассамблеей ООН не имеющего прецедентов Международного беспристрастного и независимого механизма для содействия проведению расследований в отношении лиц, которые несут ответственность за наиболее серьезные преступления по международному праву, совершенные в Сирийской Арабской Республике с марта 2011 года, и их судебному преследованию, с целью сбора, обобщения, обеспечения сохранности и анализа доказательств наиболее тяжких международных преступлений. Несколько европейских государств – в первую очередь Германия, начали процедуры в национальных судах в рамках принципа универсальной юрисдикции. Нидерланды начали процедуру в отношении систематических пыток со стороны режима Асада, которая может вывести на обращение в Международный суд ООН.

Европейские правительства играли ведущую роль и в других важных инициативах. На фоне демонтажа обязательной для демократии системы сдержек и противовесов все более скатывавшимися в авторитаризм правительствами Венгрии и Польши Евросоюз настаивал на увязке щедрых субсидий этим государствам с уважением верховенства права, хотя достигнутый к концу года компромисс несколько разочаровал тех, кто рассчитывал на действенность такого подхода. Когда президент Беларуси Александр Лукашенко стал утверждать, что одержал убедительную победу на августовских выборах, а его правоохранители начали массово задерживать и пытали мирных демонстрантов, Брюссель ввел адресные санкции в отношении 88 человек, которых в Евросоюзе сочли ответственными за репрессии, включая самого Лукашенко. Следуя американской модели, ЕС также принял новый санкционный режим, позволяющий применять санкции в отношении физических и юридических лиц, ответственных за серьезные нарушения прав человека за рубежом, включая стоп-лист и замораживание активов. Аналогичный режим был введен в законодательство Великобритании и Канады, в скором времени, похоже, ожидается принятие соответствующего закона в Австралии.

В СПЧ ООН инициативная группа в составе Нидерландов, Бельгии, Канады, Ирландии и Люксембурга обеспечила сначала создание, а затем и усиление механизма по расследованию военных преступлений в Йемене. Финляндия возглавила аналогичную инициативу по военным преступлениям в Ливии, а Исландия на первом этапе – по тысячам внесудебных казней подозреваемых в наркопреступлениях, которые инспирировались президентом Филиппин Родриго Дутерте. С подачи Австралии, Австрии, Бельгии, Франции, Германии и Нидерландов было начато расследование репрессий в Эритрее, а заявления с осуждением репрессий в Саудовской Аравии увидели свет благодаря Австралии и, позднее, Дании.

Когда Трамп восстановил и резко расширил сферу действия правила, в соответствии с которым зарубежным организациям – получателям американской помощи запрещено выступать за легальные аборты в собственной стране и предоставлять информацию или услуги в этой области, Нидерланды, Бельгия, Дания и Швеция запустили глобальную контринициативу в области сексуального и репродуктивного здоровья и связанных с этим прав под названием SheDecides (ОнаРешает). После того как от рук полицейских в мае 2020 г. в Миннеаполисе погиб Джордж Флойд, правительства африканских государств во главе с ЮАР потребовали глобального расследования системного расизма и насилия со стороны правоохранительных органов, создав межрегиональную коалицию с целью призвать к ответу американскую администрацию. Коста-Рика, Швейцария и Германия провели работу по организации совместного заявления участников Римского статута с осуждением попыток Трампа выхолостить независимость Международного уголовного суда. Бельгия обеспечила принятие аналогичного заявления целым рядом членов СБ ООН. Наконец, широкий круг государств, наиболее заметными среди которых были Индия и ЮАР, потребовал обеспечить доступность вакцин и препаратов от Covid-19.

Такая глобальная солидарность в деле защиты прав человека срабатывала не всегда. Правительства-нарушители остаются сильным противником. Однако широкий фронт способствовал усилению давления на тех лидеров, которые имеют обыкновение попирать права своего народа. Такое нарастающее давление служит важным фактором противодействия автократическим тенденциям сегодняшнего дня.

Немалую роль в изменении позиции правительств сыграло возрождение общественного запроса на права и свободы. От страны к стране, порой с немалым риском для себя лично, люди массово выходили на улицы, чтобы заставить автократическую и коррумпированную власть развернуться в сторону демократии и подотчетности. Причины могли быть разными, но устремления везде были одни и те же. В Египте поводом для протестов послужили посты в соцсетях бывшего подрядчика военных с описанием разгула коррупции. В Таиланде студенты взбунтовались из-за того, что правительство, за которым стоят военные, не хотело прислушиваться к призывам о демократизации. В Беларуси демонстрации, включая женские, захлестнули страну, когда у людей сформировалось убеждение, что у них украли выборы, и это к тому же усугубилось демонстративной жестокость правоохранителей. В Польше протестующие были возмущены фактическим запретом абортов по решению конституционного суда, состав которого был сформирован в угоду интересам правящей партии «Право и справедливость».

В США по всей стране люди выходили с требованием прекращения жестокости и системного расизма со стороны полиции. В России граждане протестовали против конституционной реформы, размывающей права и свободы и позволяющей Владимиру Путину избираться на очередной срок; на Дальнем Востоке отдельная протестная история развивалась вокруг снятия федеральным центром и уголовного преследования губернатора, за которого проголосовали местные избиратели. В Гонконге триггером протеста послужила угроза Пекина разрешить выдачу подозреваемых китайским властям на материке без законодательного или общественного контроля. Для председателя КНР Си Цзиньпина это стало крайне болезненным ударом, потому что протесты показали, что там, где в Китае можно открыто заявлять свою позицию, люди отвергают диктатуру Компартии. Тренд на «глобализацию» защиты прав человека получил существенную подпитку, когда эти общественные движения слились с ширящимся спектром инициатив правительственных акторов.

Ужесточение репрессий в Китае

Китай был самым влиятельным объектом давления для складывающихся глобальных усилий в защиту прав человека. В последние годы при председателе Си там ускоренными темпами идет процесс «закручивания гаек», который сопровождается отправкой в лагеря политического перевоспитания более миллиона уйгуров и исповедующих ислам представителей других тюрских этносов, наступлением на свободы Гонконга, продолжающимися репрессиями в Тибете и Внутренней Монголии и подавлением независимых голосов. Нынешний период – самый тяжелый для прав человека в Китае со времен событий на площади Тяньамньмэнь 1989 г., когда власти жестоко подавили демократическое выступление студентов.

Несмотря на масштабы репрессий, другие государства долгое время избегали критиковать Пекин, опасаясь последствий. Такие последствия, например, испытала на себе Австралия в 2020 г., когда Китай ввел запретительные пошлины на целый ряд товаров в связи с тем, что Канберра поддержала независимое расследование источника происхождения Covid-19. Вероятнее всего, в Пекине испугались широкой огласки того, что на начальном этапе (в конце декабря 2019 г. – январе 2020 г.) китайские власти в течение трех недель отрицали возможность передачи вируса от человека к человеку, а за это время миллионы людей уехали из Уханя или проследовали через него транзитом (в среднем 3,5 тыс. зарубежных поездок в день), что привело к выходу эпидемии на глобальный уровень. Ухань закрыли только 23 января.

В 2016 г. США организовали первое совместное межправительственное заявление с критикой ситуации с правами человека в Китае, но тогда к нему присоединились всего 11 государств. Когда администрация Трампа в 2018 г. приняла решение о прекращении американского участия в СПЧ ООН, многие решили, что теперь прекратится и критика китайских репрессий. В реальности вышло ровно наоборот. За последние два года правительства, черпая уверенность в массовости, стали решительнее осуждать действия китайских властей, и даже у Пекина не хватит ресурсов, чтобы мстить всему миру.

Первый шаг был сделан в СПЧ ООН в 2019 г., когда 25 государств объединились в общем осуждении беспрецедентных репрессий в Синьцзяне, но на тот момент боязнь разгневать Пекин оставалась достаточно сильной, и вопреки традиции никто из представителей 25 государств не решился зачитать совместное заявление на сессии.

С тех пор работу по оглашению аналогичных осуждающих заявлений в СПЧ и на Генеральной Ассамблее ООН взяло на себя британское правительство. В октябре 2020 г. его уже поддержала Германия, инициировавшая на Генассамблее осуждение репрессий в Синьцзяне, к которому присоединились 39 государств. С параллельным заявлением в том же ключе выступила Турция.

После каждого случая критики Пекин организовывал контрдемарш со стороны государств, готовых выступить в поддержку его политики. Под типичным прокитайским заявлением можно найти подписи многих из самых репрессивных режимов, причем число таких подписей достаточно велико благодаря экономическим рычагам, которые используются для мобилизации поддержки. Однако последнее по времени заявление с одобрением действий китайских властей в Синьцзяне (озвучено Кубой в октябре 2020 г.) набрало всего 45 подписантов – заметно меньше, чем 54 годом ранее. Тенденция к паритету с числом участников осуждающих заявлений дает основания надеяться, что в недалеком будущем органы системы ООН смогут начать принимать резолюции с критикой хотя бы отдельных аспектов китайских репрессий.

На протяжении большей части последних двух лет ОИС и правительства государств с преобладающим мусульманским населением преимущественно поддерживали Пекин. В октябре, однако, это также стало меняться. В 2020 г. число государств – членов ОИС, поддерживающих репрессии в Синьцзяне, уменьшилось до 19 по сравнению с 2019 г., когда таких государств было 25. Остальные 37 членов ОИС отказались присоединиться. Албания и Турция пошли дальше и даже подписались под коллективным осуждением Пекина за его политику в Синьцзяне. Эта статистика указывает на возможный слом тренда в условиях, когда все больше и больше стран с преимущественно мусульманским населением начинают испытывать вполне оправданное возмущение бесчеловечным обращением китайских властей с мусульманами в Синьцзяне.

В октябре Китай баллотировался в СПЧ ООН. Четыре года назад он получил больше голосов, чем любой из остальных кандидатов от Азиатско-Тихоокеанского региона. В этот раз Китай по числу набранных голосов оказался последним среди избранных. Меньше получила только Саудовская Аравия, которая в результате заслуженно не прошла в состав Совета.

Растущая международная готовность осуждать политику Пекина вынудила его отреагировать. Китайские впервые власти назвали число затронутых репрессиями в Синьцзяне – 1,3 млн человек, хотя и продолжали утверждать, что они не в лагерях, а в «центрах профобучения» и что многие уже «закончили учебу», хотя к этому эвфемизму для вышедших на свободу нужно относиться с осторожностью, поскольку точное число оставшихся в лагерях независимо проверить нет возможности, а многих после лагеря отправляли на принудительный труд. Нарастающие международные усилия по недопущению бизнеса с цепочками поставок в Синьцзяне и других частях Китая, которые скомпрометированы использованием такого принудительного труда, могли бы стать новым источником давления на Пекин, чтобы заставить его прекратить преследования мусульман.

Все эти инициативы заслуживают упоминания в контексте того, насколько периферийной была, и пока остается, роль американской администрации. Когда из Вашингтона все же звучала осуждающая риторика – в том числе в адрес Китая, – ее избирательность на фоне заигрываний Трампа с множеством дружественных автократов не слишком способствовала ее убедительности.

Урок недавних лет для других государств заключается в том, что они и без Вашингтона способны изменить этом мир к лучшему. Этот широкий коллективный фронт в защиту прав и свобод нужно сохранять, даже если та или иная следующая администрация будет больше заинтересована в данном вопросе. Если Байдену удастся преодолеть привычные флуктуации и двойные стандарты американской политики, дело защиты прав человека только выиграет, если ведущую роль в нем продолжит играть широкий круг государств.

Уроки для Байдена

Байден не может гарантировать, что через четыре года или восемь лет новая американская администрация не опять не изменит курс в правах человека, но в его силах предпринять шаги, чтобы осложнить такой разворот. Эти шаги превратили бы США в более надежного участника глобальной правозащитной системы.

Самым очевидным было бы законодательное закрепление правозащитного вектора американской политики, что может, теоретически, быть достигнуто с учетом полученного демократами большинства в Конгрессе. Однако без двух третей голосов в Сенате перспектива ратификации США вслед за большинством остального мира ключевых международных договоров о правах человека, которые для Вашингтона уже долгое время остаются чем-то второстепенным, представляется маловероятной. Поэтому для исправления оставленного Трампом «шлейфа» Байдену придется в большой степени оперировать исполнительными указами и президентской политикой. Такие меры тоже, в принципе, могут быть когда-то отменены, но нужно стремиться к тому, чтобы они максимально затруднили будущему президенту очередной разворот на 180 градусов.

Чтобы обеспечить максимальную устойчивость возобновленной приверженности правам человека, Байдену потребуется переформатировать их видение в самих США. Как уже отмечалось, Джимми Картер добился этого через инкорпорирование прав человека в американскую внешнюю политику. Многие следующие президенты не разделяли его приверженности, но ни один официально не отказывался от нее. Правозащитная направленность американской внешней политики нашла отклик в самом американском обществе и сформировала запрос на нее во всем мире. Поэтому, например, хотя Рональд Рейган отказался от картеровского курса на вовлеченность США в права человека в Центральной Америке и других регионах мира, он пришел к тому, чтобы ввести практику докладов Госдепартамента по этой тематике и сыграл важную роль в требованиях демократизации для Чили и советского блока. Байдену следует стремиться к переформатированию, которое удалось Картеру.

Необходимость этого более чем очевидна именно сегодня, когда пандемия обнажила пропасть неравенства в доступе к здравоохранению, питанию и другим жизненно необходимым ресурсам, а движение Black Lives Matter высветило глубоко укоренившуюся расовую несправедливость. Попытки правительства исправить ситуацию многими в США все еще воспринимаются в штыки, что отчасти объясняет, почему ни одна администрация пока не занялась этим всерьез, но чрезвычайные события 2020-го года могли бы стронуть дело с мертвой точки, вскрыв общий интерес в уважении прав и свобод каждого. Стоящий перед Байденом вызов заключается в том, чтобы воспользоваться ситуацией и закрепить соблюдение прав человека в качестве одного из центральных элементов внутренней и внешней политики США.

Одним из решений могла бы стать более регулярная постановка социальных проблем через призму прав человека. Американское правительство традиционно фокусировалось скорее на гражданских и политических правах, чем на экономических, социальных и культурных. США в этом смысле вполне логично ратифицировали Международный пакт о гражданских и политических правах, где прописаны такие моменты, как свобода слова, право на справедливый суд и право не подвергаться пыткам, но совершенно иначе до сих пор относятся к Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах, который посвящен таким вопросам, как здоровье, жилище и питание. Пандемия расставила все по своим местам, показав, насколько тесно взаимосвязаны эти комплексы прав: например, как цензура информации о реагировании властей на Covid-19 ограничивает возможности граждан требовать, чтобы ресурсы направлялись на охрану здоровья населения, а не на обслуживание политических интересов правительства. Задача облегчается тем, что на самом деле оба комплекса прав так или иначе присутствуют в американском законодательстве. Байден должен начать говорить о правах человека в более широком контексте, как, собственно, их и понимает большинство людей.

Поскольку пандемия пока не собирается отступать, естественной отправной точкой мог бы стать заявленный Байденом план по расширению доступности здравоохранения в США, позиционируя доступность здравоохранения как одно из прав. Нужно со всей ясностью обозначить, что речь идет не просто об улучшении или расширении программы Obamacare, а том чтобы гарантировать каждому человеку право на визит к врачу без страха оставить собственную семью банкротом. Точно так же президентская повестка о федеральной помощи людям, которые лишились работы из-за локдауна, должна исходить из безусловного признания права каждого на достаточный уровень жизни. Речь должна идти о том, что самое богатое в мире правительство не должно оставлять без пропитания людей, даже если они в трудные времена оказались безработными. При решении проблемы закрытия школ президент должен говорить о праве на образование, то есть о том, что возможность семьи дать своим детям образование не должна зависеть от того, могут ли родители позволить себе расходы на скоростной интернет и ноутбук. Чем яснее американцы осознают, что права человека отражают фундаментальные ценности, тем в меньшей степени они будут готовы позволить очередному президенту относиться к ним всего лишь как к элементу политической конъюнктуры.

В свое время, хотя и в другой, но тоже в переломной ситуации, Франклин Рузвельт провозгласил «Новый курс» и в своем знаменитом обращении к Конгрессу в январе 41-го года назвал «свободу от нужды» одной из четырех основополагающих человеческих свобод. Байдену на другом переломе нужно развить эту идеологию и постараться превратить ее в устойчивую реальность.

Даже в узком контексте гражданских и политических прав более регулярные отсылки к ним могли бы помощь смягчить крутые развороты американской политики, которыми сопровождается приход едва ли не каждой новой администрации. Например, Байден говорил о своем намерении ограничить риск депортации и создать механизм легализации 11 миллионов иммигрантов, которые находятся в США без документов. Добрые две трети из них прожили в стране десять лет или больше, у многих дети и супруги с американским гражданством, поэтому Байден должен поставить вопрос об их праве жить семьей, не боясь быть депортированными в любой момент.

Что касается расовой дискриминации в образовании, жилье, здравоохранении и уголовной юстиции, а также права самостоятельно решать вопросы, которые касаются семейной жизни, то здесь Байден мог бы говорить не только о том, что все эти права признаются американским законодательством, но и том, что они считаются основополагающими в большинстве стран мира. И, конечно, необходим отказ от детища трамповского госсекретаря Майка Помпео – Комиссии по неотъемлемым правам, за которой стояло слабо завуалированное намерение выбирать «подходящие» права вместо того, чтобы признавать их в качестве единого комплекса юридических обязательств. Эта концепция была с большим энтузиазмом встречена автократами всего мира.

Более частое обращение к правам человека само по себе не решит проблем, но поможет придать нужную направленность общественной дискуссии вокруг основополагающих ценностей, что теоретически может задать определенные рамки допустимого для следующего президента.

Принципы как основа внешней политики

Аналогичный подход мог бы помочь обеспечить большую последовательность американской внешней политики. Байден должен провозгласить, что продвижение прав человека во всем мире является одним из базовых принципов политики США и затем неукоснительно следовать этому. Однако для того, чтобы такая декларация воспринималась всерьез, Байдену придется придерживаться принципов даже тогда, когда они вступают в конфликт с политическими интересами.

Например, во время избирательной кампании Байден говорил о решимости вновь присоединиться к глобальным усилиям по борьбе с изменением климата, и теперь пришло время, чтобы резко сокращать выбросы парниковых газов в самих США и побуждать к этому другие правительства. Байден также обещал отменить планы Трампа по выходу из Всемирной организации здравоохранения. Следует не ограничиваться только этим, а работать в направлении повышения доступности здравоохранения в глобальном масштабе.

Байдену надо повернуться лицом к СПЧ ООН и наладить полное участие в нем, несмотря на регулярно звучащую там критику в адрес Израиля за угнетение и дискриминацию палестинцев на оккупированных территориях и даже на критику ситуации с правами человека в самих США. Нужно возобновить американское финансирование Ближневосточного агентства ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ и Фонда ООН в области народонаселения, которые сохраняют здоровье и жизнь огромному множеству людей, особенно женщинам и девочкам. Наконец, необходимо отменить возмутительные и попирающие верховенство права санкции Трампа в отношении Международного уголовного суда – вне зависимости от действий его главного прокурора по расследованию оставленных без правосудия преступлений, которые являются чувствительными для американской администрации (например, использование американцами пыток в Афганистане и других странах или военные преступления Израиля на оккупированных территориях).

Срок полномочий генерального секретаря ООН Антониу Гутерриша истекает в конце 2021 г., и на предстоящих выборах администрация Байдена должны увязать поддержку любого кандидата – будь то вновь Гутерриш или кто-либо еще – с обязательством не повторять бледный опыт этого срока Гутерриша в сфере прав человека. Важны задействование возможностей ООН по призванию к ответу репрессивных правительств – чего Гутерриш всячески избегал – и полная имплементацию его «Призыва к действиям в области прав человека» от феврале 2020 г., который до сих пор не перешел из фазы «призыва» в фазу «действий».

Байден должен аналогичным образом провозгласить принципы прав человека и следовать им в качестве основы отношений США с государствами-нарушителями. Есть предпосылки рассчитывать на то, что он будет меньше, чем Трамп, заигрывать с некоторыми автократами, такими как Владимир Путин. Но кроме того он должен настаивать на том, что без улучшения ситуации с правами человека правительство США будет ограничивать военную помощь или (нередко субсидируемые) поставки оружия таким дружественным, но репрессивным режимам, как Саудовская Аравия, Египет, ОАЭ и Израиль. Байден должен отказаться от представления о том, что один лишь «диалог» без реального давления способен обуздать репрессии (чаще бывает наоборот). Он должен добиваться продолжения ооновского мониторинга Шри-Ланки и конкретных шагов в направлении обеспечения ответственности – тем более теперь, когда многие из причастных к военным преступлениям лиц снова находятся у власти. Президент США не должен отмалчиваться по поводу действий индийского премьера Нарендры Моди, поощряющего дискриминацию и насилие в отношении мусульман, - каким бы важным союзником он ни считал Индию в противостоянии Китаю.

Чтобы укрепить глобальную защиту прав человека, Байден предлагает созвать в США «Саммит за демократию», но он не должен повторить ошибку Клинтона, пригласившего лояльных Америке авторитарных лидеров в свое «Сообщество демократий» в надежде на то, что они смогут «исправиться». Такой подход девальвирует цену входа. Форум демократий может способствовать соблюдению демократических стандартов только в том случае, если последнее будет условием для участия в нем.

Самым крупным внешнеполитическим вызовом для Байдена может оказаться Китай, учитывая жесткие репрессии внутри страны и настойчивые попытки Пекина выхолостить глобальную систему защиты прав человека, которая могла бы призвать его к ответу. Трамп – после первоначального сближения с председателем Си, в ходе которого он дошел до того, что с энтузиазмом воспринял идею пожизненного президентства китайского лидера и, как сообщалось, одобрял практику массовой отправки в лагеря уйгуров и других мусульман тюркского происхождения, –  в итоге пошел на конфликт с китайским руководством, тем более когда ему понадобилось списать на «китайский вирус» провалы собственной администрации в борьбе с пандемией на территории США. Некоторые ветви американского правительства все же реагировали на китайские репрессии, вводя адресные санкции в отношении отдельных лиц и организаций, причастных к системе лагерей политперевоспитания в Синьцзяне и демонтажу свобод в Гонконге, однако сам Трамп не всегда оглядывался на эти соображения, как будто крупные закупки Китаем сои у трамповских сторонников в Айове могли решить соответствующие проблемы. Ощущение использования Трампом прав человека для продвижения других повесток в сочетании с односторонней политикой «Америка превыше всего» отталкивали государства от того, чтобы поддерживать санкционное давление со стороны США.

Для того чтобы обеспечить эффективность своей политики, Байден должен придерживаться более принципиального, последовательного и многостороннего подхода. После нескольких лет, в течение которых Вашингтон благодаря Трампу оставался посмешищем всего мира, значительная часть американского электората могла бы начать испытывать гордость за свое правительство, честно отстаивающее права человека и демонстрирующего миру, насколько оно отличается от таких глобальных конкурентов, как Китай, Россия или Индия.

Байден должен заняться формированием широких коалиций государств для осуждения китайских репрессий, даже если это будет происходить в СПЧ ООН, где администрация Трампа отказывалась подписываться под антикитайскими заявлениями из-за критики Совета в адрес Израиля. Американская дипломатия должна содействовать расширению таких коалиций с привлечением в них государств, которые пока отмалчиваются, особенно стран глобального Юга, и должна давать экономически уязвимым странам гарантии того, что в случае санкций со стороны Пекина им будет обеспечена американская помощь. Байден уже решительно осуждал репрессии в Синьцзяне, и теперь ему нужно в развитие этого требовать независимого международного расследования и привлечения к ответственности причастных к этим репрессиям.

Байден должен поддержать рассматриваемое Конгрессом сильное законодательство, призванное заставить компании из Синьцзяна и Китая в целом не допускать в своих цепочках поставок тех товаров, которые произведены с использованием принудительного труда уйгуров-мусульман, и должен призывать к тому же другие государства. Необходимо ввести адресные санкции в отношении компаний, помогающих китайским властям выстраивать государство тотальной цифровой слежки и побуждать других к аналогичным шагам. Администрации предстоит выработать такую модальность противодействия влиянию Компартии Китая в США, которая не приводила бы к шельмованию любых китайцев. Наконец, как уже неоднократно говорилось, Байдену следует быть более принципиальным в вопросах прав человека в собственной стране и за рубежом, чтобы другие не могли уклоняться от обсуждения китайских репрессий, воспринимая это как инструмент конкуренции сверхдержав, но относились бы к этому как к проявлению подлинной заботы о правах и свободах одной шестой части человечества – заботы, которая в равной мере проявлялась бы в отношении любых людей в любой точке мира, где бы они ни подвергались преследованиям.

Заключение

Если Байден, отвечая Трампу, просто сделает шаг на четыре года назад, то этого будет недостаточно. Было бы неправильно думать, что сам по себе отказ от трампизма способен исправить причиненный сокрушительный ущерб. Мир уже изменился, и поощрение и защита прав человека должны меняться вместе с ним. Многие государства, стоящие на позициях уважения прав и свобод, заполнили вакуум, созданный безразличным и враждебным отношением Трампа к этой проблематике, и сегодня их лидерство все более заметно. Администрация Байдена должна примкнуть к этому общему хору, не пытаясь подменить его.

Пока же Байдену нужно в полной мере осознать, что Трамп довел типичную смену курса при смене администрации до уровня кризиса доверия к Вашингтону, поставив под критическую угрозу права людей и в США, и в других странах. Теперь новому президенту предстоит изменить восприятие прав человека американским обществом, чтобы обеспечить более-менее надежные гарантии необратимости приверженности США правам и свободам. Это сделает возможным для США стать надежным партнером всех тех, кто стоит за дело прав человека в мире.